Три основополагающих принципа казахской морали.
Асылы Осман, этническая азербайджанка, пропагандист казахского языка и член АНК, сообщила, что в Казахстане на сегодняшний день проживает около 150 тысяч её этнических соотечественников. В основном они сосредоточены в Туркестанской области и являются потомками депортированных в 1944 году азербайджанских семей.
– Они отлично владеют государственным языком, поэтому мне не приходится стыдиться за свой народ, – говорит Асылы Осман. – Абай говорил, что если знаешь язык другого народа, то узнаешь его душу, и я считаю себя одним из таких людей.
Я выросла в селе Жана Талап Тюлькубасского района Южно-Казахстанской области. Когда такие семьи, как наша, переселили сюда из Грузии, мне было три года. Отец рассказывал, что в три часа ночи к нам приехал американский «Студебеккер», и всем жителям села велели загрузиться в кузов. Нас привезли в Боржоми, затолкали в вагоны для перевозки скота и отправили в Казахстан по железной дороге, которую строили сами депортированные азербайджанцы. Как только мы пересекли границу, на каждой станции, начиная с Шевченко (ныне – Актау), отцепляли по вагону. Нас и других людей оставили в Тюлькубасе, а дальше расселили по 5–6 семей в аулах.
Шла война, казахам, недавно пережившим голодомор и репрессии, было трудно, но они всё равно делились с нами всем, чем могли. Это особенно касалось нашей семьи. Моя мама не дожила до года после депортации в Казахстан – пошла за пайком, начался буран, и она несколько часов блуждала в степи, пока не вернулась домой, и схватила смертельную простуду.
Отец, оставшись с шестью детьми, больше не женился, хотя ему тогда было всего 37 лет. Позже я спрашивала его, почему он не попытался устроить свою жизнь снова? Он ответил, что если бы кто-то и вышел замуж за многодетного вдовца, то мы, его дети, пошли бы по миру. Нам было нелегко – это мягко сказано, но соседи не оставляли нас одних. Особенно Айтбике-женешем и её муж Серикбай-кокем стали для нас как близкие родственники.
Мы все учились в казахской школе, другой в нашем ауле не было. Но как только мы переступали порог дома, общались между собой на родном языке. Папа говорил, что если к нам зайдут соотечественники-азербайджанцы, они могут подумать, что он нас воспитывает без уважения к родной культуре и языку. «И тогда мне будет стыдно», – подчеркивал он свою ответственность.
Казахская мораль, по словам Асылы-апай, всегда основывалась на трех словах – «ұят», «жаман» и «обал». Делая выводы из своего жизненного и профессионального опыта, она говорит:
– В наше время слово «ұят» исказили как могли, но тогда, призывая не идти против совести, говорили: «Ұят болады». Предостерегая от непоправимых ошибок, предупреждали: «Жаман болады». А чтобы не очерствели сердцем: «Обал болады». Отец, не зная дословно этой вековой народной мудрости казахов, следовал ей неукоснительно. И теперь, спустя много лет, я думаю, что все мусульманские народы жили по одним правилам: прежде всего – человечность, а всё остальное – прилагаемое к ней. Первый воспитатель и учитель – это семья. Казахи говорят: «Отбасы – тәрбие ошағы. Ұрпақ тәрбиесі – болашақ тірегі», что означает, что семья – основа воспитания, а оно – столп будущего. И если казахи, живущие в Казахстане, плохо владеют или совсем не говорят на родном языке, то ответственность за это, я считаю, лежит на родителях.
После окончания школы Асылы Осман, посоветовавшись с отцом, решила продолжить образование.
– Времена были тяжелыми, и среди всех азербайджанских девочек – моих одноклассниц я единственная получила высшее образование, – продолжает она. – Благодарю отца: если кто-то из его детей хотел учиться дальше, он только туже затягивал пояс. Мой брат окончил мехмат КазГУ, я стала филологом, младшую сестру Асю я выучила сама – она стала учителем биологии и географии. Чтобы не подвести отца, я училась так усердно, что времени на личную жизнь не оставалось совсем. Когда я заканчивала институт (факультет казахской филологии ЖенПИ), чтобы поддержать меня перед защитой диплома, в Алма-Ату приехал отец. Он гордился мной, мечтал, что я наконец встану на ноги, получу квартиру и он сможет переехать ко мне. Не успел, умер в 1969 году, когда ему было всего 61 год. Перед смертью отец оставил мне завет – позаботиться о сестрах, старшей и младшей. «Ты сильная, они нуждаются в твоей поддержке», – говорил он. Старшая сестра не смогла получить даже начального образования – ей пришлось помогать отцу поднимать нас после смерти мамы, а младшей нужно было дать направление и помочь определиться в жизни. Все эти заветы я выполнила. Обеих сестер выдала замуж, хотя младшая рано ушла из жизни. Что касается моего любимого дела, то я, пропагандируя казахский язык, всю жизнь старалась, чтобы он получил должный статус не декларативно, а по-настоящему.
Не зря говорят, что судьба языка – это судьба страны. Не будет языка, не будет ни народа, ни государства, но, к сожалению, многие до сих пор этого не понимают. Какой выход из этого я вижу? А такой, чтобы без государственного языка невозможно было обойтись. Препятствий к этому я не вижу. Китайский язык считается одним из самых сложных в мире, но когда родители отправляют детей учиться туда, они за год овладевают им. Это говорит не только о его востребованности, но и о высокой мотивации тех, кто изучает.
Ахмет Байтурсынулы говорил, что когда теряется язык, теряется народ, а Кадыр Мырзалиев считал, что если нет языка, то нет и государства. И я тоже писала в свое время, что без своего языка человек пуст. Язык – живой организм и, как говорил Лев Толстой, – бессмертная, сокровенная кладовая души народа. А Сабит Муканов утверждал, что даже железо устает и ломается, и мы, люди, тоже когда-нибудь уйдем из жизни, но наши история и культура останутся нетленными благодаря языку. Да, языков нужно знать много. Русский – для межнационального общения, английский – для международного, а государственный – чтобы быть гражданином страны, в которой живешь.
Когда меня спрашивают, какой язык и менталитет мне ближе – азербайджанский или казахский, я отвечаю, что, хотя по паспорту я азербайджанка, в душе я казашка, и самый близкий мне язык – казахский, поэтому я за него переживаю. В Азербайджане я бываю редко, хотя встречалась с Гейдаром и Ильхамом Алиевыми, была участницей Всемирного съезда азербайджанцев. И всё же моя родина там, где я прожила всю свою сознательную жизнь и стала специалистом, а я, напомню, знаток казахской филологии, защищавшаяся по семантике слов в романе Мухтара Ауэзова «Абай жолы».